Пересменка веков - время свободы и смелости! Время прекрасных безумств и невероятных проектов! Кажется, совсем недавно это было, а уже нет ни ШИКа, ни ЗиЛа, да и самой Стефании след простыл... А путешествие осталось!
Александр Кобенко: Вы выехали 16 февраля. Сколько дней вы находились в пути?
Стефания Дзини: От Москвы до Якутска, наверное, дней 20. От Якутска до Лаврентия – полтора месяца.
А.К.: С какой скоростью двигались?
С.Д.: Максимальная скорость – 80 км/ч. По трассе шли 75-80, по зимникам – километров 30 в час. Но бывало и до 50. Когда ехали ребята-москвичи, у которых опыта не было, и я, первый раз оказавшаяся за рулем грузовика, двигались медленно. А когда за рулем сидели два Сергея-северянина, колонна шла быстрее.
А.К.: Ночью спали?
С.Д.: По зимникам до Якутска бывало, что и ночью ехали. На моей машине, к примеру, Сергей – днем, а я – после заката. В пути были с 9 утра до 7 утра следующего дня. Потом останавливались, спали часа 3-4, и снова в дорогу. А когда двигались не круглосуточно, то график был достаточно спокойный, 12-часовой. Смена – по 6 часов каждому. Не могу сказать, что было очень тяжело. Зато всегда много времени уходило на приготовление пищи. Особенно, когда с нами ехали журналисты.
А.К.: Много их было?
С.Д.: 12 дней вместо 7 человек в двух машинах ехали 12, а 2 дня – 13!
А.К.: У них что, с собой ничего не было?
С.Д.: У них-то было, причем понятно что. А вот у нас все рассчитано именно на семерых: кофе, макароны, сало, тушенка, овощи...
А.К.: А ты сало уважаешь?
С.Д.: Терпеть не могу! Не верь, если кто-то скажет, что я его ела. Это хуже, чем водка! Если водку я еще могу попробовать, то сало – нет. По дороге покупали мясо, рыбу, строганину. Свежую рыбу сами солили.
А.К.: Этим ты занималась?
С.Д.: Два Сергея. Они повара просто великолепные, все умеют. Сами солили рыбу, с уксусом, солью, все сами делали. Все остальное надо было готовить.
А журналисты народ избалованный. Конечно, в принципе, они около плиты стоять не обязаны. Но кормить-то их надо! А приказать: идите занимайтесь готовкой – я не могу. Поэтому надо искать способы, как ими управлять. А еще для красивых, эффектных съемок они просили, чтобы мы то ехали медленно, то возвращались назад, а то и просто останавливались... И потом когда вокруг куча народу и все спальные места заняты, самые простые занятия – мыться, одеваться, что-то доставать – превращаются в каторгу. Гора сумок, беспорядок полный, ничего не найдешь. Хочется поменять майку и думаешь: да ладно, Бог с ней, пока найдешь, еще сутки пройдут, подожду-ка денек. Это все, конечно, напрягает. И, разумеется, алкоголь. Команда под контролем, а журналистам я запретить не могу.
А.К.: Много пили?
С.Д.: Немного. Относительно. Но когда останавливались в поселках, ребята отрывались.
А.К.: Буянили?
С.Д.: Нет. Я думаю, могло быть гораздо хуже. Конечно, пили достаточно. Я пару раз ругалась, и меня слушались. В пути же никто себе этого не позволял. Ну, может быть, вечером перед ночевкой. Да и то – бутылка водки на шестерых, и все.
А.К.: Какой момент был самым трудным?
С.Д.: Самая трудная часть началась на Чукотке. За поселком Мыс Шмидта дорог больше нет. И мы, отъехав от него километров 200, ходили пешком на разведку. Потом одна из машин сломалась, а нужной запчасти у нас не было. Эту деталь нам потом сбросили с вертолета. И пока мы ждали помощи, мы прошли больше 20 км, чтобы понять, насколько глубокий снег, куда ехать, обойти мыс Онман по морю или все-таки попытаться подняться по тундре по холмам. И, представь, эта разведка вместе с ночными сменами мне понравилась больше всего...
А.К.: А какая при этом была температура?
С.Д.: Днем, вообще-то, не холодно, градусов 15, солнце, ветер несильный. А ночью, когда мы уже возвращались к машинам, очень сильно похолодало.
А.К.: А какой кайф-то ты испытывала во время путешествия?
С.Д.: Я, например, просто огромное удовольствие получала от езды по зимникам. Рядом все спят, я одна. Громко включаю музыку, чтобы не заснуть, и – вперед. Мне нравится не скоростная езда, а такая техническая: повороты, сложный рельеф дороги, какие-то трудности. А тайга ночью становится еще красивее. Все сверкает. Деревья, снег искрящийся, звезды, фары, музыка... Немного пьяна от усталости, потому что днем все равно не высыпаешься... Новые и потрясающие для меня ощущения! Холод жуткий, постоянно кофе пьешь, чтобы побороть сон, смотришь на дорогу и... кайф получаешь невероятный!
А.К.: Когда закончилась первая часть кругосветки?
С.Д.: 17 апреля мы достигли Уэлена, там на 5 дней застряли из-за пурги и где-то 23 апреля были в Лаврентии. Поставили машины, разгрузили все свои вещи и прилетели в Анадырь.
А.К.: Не хотелось добраться до океана?
С.Д.: У нас с собой были лыжи, и мы были готовы дойти до мыса Дежнева. На следующий день после прибытия в Уэлен мы даже проснулись в 5 часов, чтобы ехать, но началась пурга. А потом уже не было времени... Очень жалко.
А.К.: В Москву самолетом добирались?
С.Д.: Как страшный сон я вспоминаю перелет на военном борту из Анадыря в Москву. Мы летели два с половиной дня с посадками в Хабаровске, Иркутске, потом в Рязанской области... У меня была высокая температура, а в этом транспортном самолете собачий холод, все забито какими-то огромными военными машинами, удобств, понятно, никаких...
А.К.: План второй части экспедиции поддержали все?
С.Д.: Вся команда была довольна успехом и хотела ехать дальше. Но необходимо было найти деньги, много денег, а кроме того, были большие сомнения, пустят ли вообще ЗИЛы на Запад – не очень-то они соответствуют европейским стандартам. Но потом мы узнали про Венскую конвенцию, по которой все страны, ее подписавшие, должны разрешать проезд транзитной машине, если она соответствует стандартам, существующим в стране-производителе. Но самая большая проблема – переправка машин из России в Америку.
А.К.: Через Берингов пролив?
С.Д.: Именно. Дело в том, что между Чукоткой и Аляской нет регулярного сообщения.
А.К.: Никто туда-сюда не ходит?
С.Д.: Ходят, но нерегулярно. И когда будет попутный корабль, никто сказать не мог. А фрахтовать судно – дорого.
А.К.: Сколько?
С.Д.: 250 тысяч долларов. Поэтому пришлось мучиться и отправлять наши машины на барже из Лаврентия до Анадыря, из Анадыря – во Владивосток, из Владивостока – в Сиэтл через Петропавловск-Камчатский. Каким-то чудесным образом это получилось. Причем обошлись весьма разумными деньгами. Затем началась сумасшедшая работа по изучению правил временного ввоза в Америку и Канаду, покупка разрешений для проезда через каждый штат, через каждую канадскую провинцию. Мы даже наняли адвоката в Америке, но все равно мы с Дмитрием Шпаро прилетели в Сиэтл за неделю, чтобы разобраться во всех вопросах.
А.К.: Каким был дальнейший маршрут?
С.Д.: Выехали из Сиэтла 20 декабря, поднялись в Канаду. Не доезжая до Ванкувера, повернули на восток и пересекли всю Канаду до Торонто. Из Торонто спустились в Нью-Йорк, куда прибыли 4 января.
А.К.: Новый год встретили в машине?
С.Д.: В Торонто, прямо в городе. Из Нью-Йорка машины опять по морю отправились в Саутгемптон, в Англию. Мы их ждали в Лондоне. Потом Франция, Италия. Заехали ко мне в Милан. Вся команда спала в моей маленькой квартире. Семь человек со всеми чемоданами и вещами... Это была пытка. Но выжили. Потом направились в Калининград, самый западный город России.
А.К.: Кто-то обязательно скажет: а что там такого сложного, по Америке проехать?
С.Д.: Во-первых, ребята не знали языка, поэтому все вопросы, даже самые мелкие, должна была решать я – покупать воду, еду заказывать, объясняться со всеми – все-все-все. Из-за этого я в Америке и Европе за руль садилась реже. Если по России я лично проехала почти половину пути, то потом, может быть, лишь одну треть. Все остальное время – документы, сметы, отчеты. У нас был такой чемодан, полный разных важных бумажек. И, кроме того, надо было вести бухгалтерию экспедиции. В России – намного проще. Ну куда девать деньги на Чукотке? А тут все надо скрупулезно подсчитывать, прикидывать траты, планировать бюджет, то да се... Навалилась огромная ответственность. Первую-то часть пути – из Москвы до Уэлена – я ехала с легким сердцем. А тут вдруг почувствовала, что не могу подвести тех, кто давал нам деньги и поддерживал. Директор ЗИЛа, правительство Москвы, другие спонсоры, люди, которые просто помогали чем могли... Поэтому вторая часть, когда мы уже кое-что сделали, лично для меня была безумно тяжелой. Если в России я поправилась килограмма на четыре – сказалось ударное, усиленное питание полярника, то во второй части я, наверное, килограммов на пять похудела – очень сильно было психологическое напряжение.
А.К.: В России – у себя дома, делай что хочешь.
С.Д.: В России, допустим, захотел спать – отъедешь в сторону и спишь. А там начинается... Один кемпинг закрыт, в другой почему-то нельзя, в третьем нет мест. И т.д. Цивилизация – это одна сплошная проблема. На Чукотке все спокойнее и все известно наперед. От машины не отходи, чтобы волки не загрызли, да полярным сиянием любуйся – вот и все проблемы. А эта цивилизация нас, меня по крайней мере...
А.К.: Вымотала.
С.Д.: Да. До такой степени вымотала, что... Когда я вернулась с Уэлена, все время вспоминала нашу экспедицию, скучала. Сны снились... А когда вернулась в Москву после Америки и Европы, настолько вымоталась, что и вспоминать ничего не хотелось. Ну, разве, изредка...
А.К.: Может, это связано вот с чем. Кроме результата – доехать куда-то – мне кажется, важен еще и сам процесс. Путешествовать более интересно все-таки в компании друзей, единомышленников, когда ты уверен в каждом. Общение с друзьями доставляет удовольствие и приобретает не меньший смысл, чем достижение заданной точки. А в вашем случае команда, по-моему, была собрана несколько случайно, да?
С.Д.: Да, действительно. Если будет подобная экспедиция, и я еще раз окажусь капитаном, то команду я буду собирать по-другому.
От команды, от взаимоотношений внутри коллектива зависит, наверное, 80% успеха. В экспедиции у тебя одна цель, и ты постоянно о ней думаешь. И все, что ты делаешь, находится в зависимости от этой цели. И кроме того, ты все время очень тесно общаешься с узкой группой людей. Они полностью зависят от тебя, и ты полностью зависишь от них. Если в обычной жизни тебе кто-то надоел, ты можешь просто повернуться и уйти. В экспедиции это исключено. Дома, даже на работе, ты можешь позволить себе иметь плохое настроение, можешь не улыбаться, а в экспедиции, когда многое, если не все, зависит от настроения капитана, у тебя такой возможности нет. Это как капитан на корабле. Нельзя показывать свои чувства. Надо постоянно держать себя в руках. А ведь напряжение растет... И ради достижения цели ты должна улыбаться, поддерживать равновесие, избегать конфликтов, идти на компромиссы. И это касается не только капитана, но и каждого члена команды. И все эти невыплеснутые эмоции накапливаются, и напряжение становится просто безумным. И в конце концов это ведет к реакциям...
А.К.: Неадекватным.
С.Д.: Да. Я дралась, например. Кричала и бросала трубки, разговаривая со штабом экспедиции в Москве... Потом, что интересно, я читала книгу про длительные путешествия, где было написано, что люди в экспедиции – и команда, и капитан, и вообще все постепенно начинают думать, что штаб работает из рук вон плохо, и делается это чуть ли не специально! Я действительно думала, что штаб плохой, и мне не помогают, а наоборот. А потом, после возвращения, понимаешь, что причина – в стрессовых, экстремальных ситуациях, когда трудно контролировать эмоции.
А.К.: А с кем же ты дралась?
С.Д.: С Епишкиным дралась. Правда, не сильно, чуть-чуть. Со Шпаро. Не то что бы мы дрались, а так, слегка его побила... Потом было, конечно, смешно.
На самом деле наша команда, собранная случайным образом, сработалась. Мы в общей сложности почти 5 месяцев жили вместе. И со временем я уже прекрасно знала, как мне надо себя вести, что надо сказать, чтобы человек сделал то, что я хочу. И при этом марионеткой в моих руках никто не был.
А.К.: А не было какого-то сексуального подтекста в отношениях?
С.Д.: С ними? Да нет. Хотя, честно говоря, ребята страдали от нехватки женщин...
А.К.: А тут такая сахарная тростиночка. Неужели никто и не пытался?
С.Д.: Нет, только уважение и никаких попыток такого рода. И потом в России, в поселках, при большом желании всегда можно было кого-то найти. Я, честно говоря, и не знаю, чем они занимались в свободное время... А в Америке и Европе эта проблема, конечно, стала серьезной, потому что никто из них не говорил по-английски.
А.К.: Уговорить американку одним только русским языком – для этого настоящий талант нужен!
С.Д.: Сергей с Чукотки, когда мы были в Америке или Лондоне, меня просил: пойдем со мной, поможешь договориться. Я отвечала: Сережа, единственное, что я могу для тебя сделать, это купить презервативы, но дальше все делай сам. Моя единственная забота, чтобы ты не заболел. Хотя один раз в Лондоне, не желая, чтобы команда расклеилась, я решила пойти с ними в стриптиз.
А.К.: Получилось?
С.Д.: Я сразу знала, что нас обманут, но ведь надо было как-то бороться со скукой? Ребята все первый раз в Лондоне. Мы гуляли по Сохо, а там этих стриптизов – в каждом подвале. И ребята говорят: давай зайдем. Оплачиваем у входа по 5 фунтов с каждого (для женщин – бесплатно). Спускаемся в грязный подвал. Вокруг начинают ходить какие-то жирные дамочки, просто ужасные. Потом они начинают нас раскручивать. Сначала заставляют покупать напитки. Даже если пить не хочешь, все равно должен что-нибудь купить. На шампанское мы не раскололись, взяли всем по кока-коле – 5 фунтов стакан. Сидим, пьем эту разбавленную колу, сейчас, думаем, начнется. Помещение – метров двадцать, и кроме нас – никого. Подходит одна девица и говорит: вы должны заплатить за выступление 35 фунтов. Ребята завздыхали: ну, что делать, давай плати, раз пришли, надо же хоть посмотреть, как они там танцуют-раздеваются. Мы даем 35 фунтов, она кладет их себе в кармашек и очень хитро говорит: нет, это не все, с каждой пары по 35. Нас 6 человек, значит еще 70. Мы поняли, что после попросят еще денег, потом еще и т.д. Ничего давать не стали, повозмущались и ушли, не увидев, естественно, никакого стриптиза...
А.К.: Чисто английское шоу – сотня фунтов за компанию жирных теток и шесть стаканов разбавленного пойла.
С.Д.: Но все были довольны! Надо ведь хоть раз в жизни попробовать и такое, будет что рассказывать.
А.К.: Теперь ты настоящий капитан?
С.Д.: Я не знаю. Это вопрос.
А.К.: Ты готова быть рядовым? Или в следующую экспедицию пойдешь только капитаном?
С.Д.: Необязательно. Быть рядовым – это не так плохо.